Шагающий каприз [Striding Folly] (3 рассказа) - Дороти Сейерс

— Нет, — сказал мистер Меллилоу. — Я, вообще-то, ожидаю друга, но он не придёт до девяти, а возможно, не придёт вообще.

— Если он приедёт, я уйду, — сказал незнакомец. — Это очень любезно с вашей стороны. — Он, так или иначе, проник в дом без прямого приглашения и снял шляпу и пальто. Это был крупный человеком с короткой, толстой вьющейся бородой и слегка тонированными очками; говорил он низким голосом с небольшим иностранным акцентом. Моё имя, — добавил он, — Мозес. Я представляю компанию "Коэн и Голд", Фаррингдон-стрит, изготовители электроарматуры.

Он широко усмехнулся, и сердце мистера Меллилоу сжалось. Такая поспешность показалась почти неприличной. Ещё до того, как место куплено! Он почувствовал необъяснимое негодование в отношении этого безобидного еврея. Тогда он рассердился на себя. Это же не вина гостя. «Входите, — сказал он с даже с большей сердечностью в голосе, чем действительно чувствовал. — Я буду очень рад сыграть с вами».

— Я очень благодарен, — сказал мистер Мозес, протискивая своё массивное тело через в гостиную. — Ха! Вы решаете задачку из "Рекорда". Изящная, но не глубокая. У вас не займёт много времени, чтобы её расщёлкать. Вы разрешите нарушить позицию?

Мистер Меллилоу кивнул, и незнакомец начал расставлять фигуры.

— Вы повредили руку? — спросил мистер Меллилоу.

— Пустяки, — ответил мистер Мозес, отворачивая перчатку и демонстрируя лейкопластырь. — Я повредил суставы, пытаясь запустить проклятый автомобиль. Ударился. Ничего, пустяки! Я ношу перчатку, чтобы защитить пальцы. Итак, начнём?

— Не хотите ли сначала чего-нибудь выпить?

— Нет, нет, большое спасибо. Я уже немного пригубил в гостинице. Слишком много напитков — это нехорошо. Но вас пусть это не останавливает.

Мистер Меллилоу налил себе скромную порцию виски с содовой и сел за доску. Он выиграл жребий, получив белые фигуры, и продвинул королевскую пешку на четвёртую горизонталь.

— Так! — сказал мистер Мозес, после нескольких ходов с обеих сторон, сделанных согласно рекомендуемому продолжению, — слишком спокойно? Ничего захватывающего. Мы попробуем усилить. Когда мы узнаем, кто на что способен, начнутся сюрпризы.

Первая игра шла с осторожностью. Кем бы ни был мистер Мозес, но игроком он был сильным и умным, не допускающим ошибок. Дважды мистер Меллилоу ставил тонкую ловушку, и дважды с широкой улыбкой мистер Мозес изящно проходил между челюстей капкана. Третья ловушка была поставлена более тщательно. Постепенно, борясь на каждую клетку, чёрные были вынуждены отступить на последний рубеж. Ещё пять минут, и мистер Меллилоу мягко произнёс: «Шах! И мат в четыре хода». Мистер Мозес кивнул: «Это было неплохо. — Он поглядел на часы. — Уложились за час. Вы дадите мне реванш? Мы уже узнали друг друга. Теперь посмотрим!»

Мистер Меллилоу согласился. Десять минут десятого. Теперь Крич уже не придёт. Войска были выстроены вновь. На сей раз мистер Мозес командовал белыми и открыл сражение трудным и опасным гамбитом Стейница. В течение нескольких минут мистер Меллилоу понял, что до настоящего времени его противник только играл с ним, но играл в другом смысле этого слова. Он испытал то нетерпение и волнение, которое сопутствует попытке откусить кусок, больший чем можешь проглотить. К половине десятого он думал уже только об обороне, без четверти десять он подумал, что нашёл выход, а пять минут спустя мистер Мозес внезапно сказал: «Становится поздно: мы должны слегка ускориться», — и бросил вперёд коня, оставив ферзя под боем.

Мистер Меллилоу быстро воспользовался этим просмотром и понял, но слишком поздно, что попал под удар белой ладьи.

Глупо! Как же он мог совершить такой просмотр? Конечно, был очевидный ответ… И всё же ему хотелось, чтобы в этой небольшой комнате было не так жарко и чтобы глаза незнакомца не были настолько скрыты за тонированными стёклами. Если бы он только мог вывести своего короля из опасной зоны и продвинуть пешку, шанс ещё оставался. Но ладья приближалась, пока он отступал, поворачивая и петляя; она шла, атакуя и перешагивая через четыре, шесть, восемь клеток за один раз, а затем и вторая белая ладья вышла из угла; они приближались к нему, образуя двойной зáмок, зáмки-близнецы, зáмок и его зеркальное отображение: O Боже! это был его сон о шагающих башнях, гладких, желтых и разрисованных. Мистер Меллилоу вытер лоб.

«Шах!» — сказал мистер Мозес. Вновь: «Шах!» И затем: «Мат!»

Мистер Меллилоу взял себя в руки. Это никуда не годится. Его сердце билось, как если бы он всё это время бежал. Было смешно так переутомиться игрой в шахматы, и если был на свете тип человека, который он презирал, это был человек, не умеющий достойно проигрывать. Незнакомец произнёс какую-то вежливую банальность — он не смог вспомнить какую — и уложил фигуры в коробку.

— А сейчас я должен идти, — сказал мистер Мозес. — Я искренне благодарен за удовольствие, которое вы так любезно доставили мне… Простите, вы, кажется немного нездоровы?

— Нет, нет, — сказал мистер Меллилоу. — Это жар от огня и лампы. Я получил большое удовольствие от игры. Разве вы ничем не угоститесь, прежде чем пойдёте?

— Нет, благодарю вас. Я должен вернуться до того, как добрейший Поттс запрёт дверь. Ещё раз сердечное спасибо.

Он пожал руку мистера Меллилоу своей перчаткой и быстро выскочил в холл. Через миг он схватил шляпу и пальто и вышел. Его шаги замерли вдоль мощёной дорожки.

Мистер Меллилоу возвратился к гостиную. Любопытный эпизод, он едва мог поверить, что всё это произошло в действительности. Вот лежит пустая доска, фигуры в коробке, "Рекорд" на старом дубовом сундуке рядом с одиноким бокалом. Возможно, он просто задремал, и всё ему только приснилось, включая визит незнакомца. Конечно, в комнате было очень жарко. Он распахнул французское окно. Взошла однобокая луна, разрисовывая долину и склон черно-белыми клетками. Высоко вдалеке бледной полоской в небо устремился Каприз. Мистер Меллилоу подумал, что стоит прогуляться до моста, чтобы прояснилась голова. Он попытался нашарить в привычном углу галоши. Их не было. «Куда же, чёрт возьми, эта женщина их задевала? — пробормотал мистер Меллилоу. И он сам дал ответ, абсурдный но такой несомненный: «Мои галоши в Капризе».

Ноги, казалось, несли его сами. Теперь он шёл через сад, быстро спускаясь вниз к небольшому деревянному пешеходному мостику. Его галоши в Капризе. Нужно обязательно забрать их оттуда, самая малая задержка будет фатальной. «Это смешно, — сказал сам себе мистер Меллилоу. — Этот всё глупый сон морочит мне голову. Г-жа Гиббс, должно быть, убрала их, чтобы вымыть. Но раз уж я здесь, то могу двигаться дальше — прогулка пойдёт мне на пользу».

Впечатления от сна оказались настолько сильными, что он почти удивился, найдя мост на его обычном месте. Он положил руку на перила и успокоился, почувствовав рукой грубую необработанную древесину. Теперь полмили в гору к Капризу. Гладкие бока башни сияли в лунном свете, и он резко повернулся, ожидая увидеть, что позади него шагает её двойник. Однако, как бы то ни было, ничего необычного не оказалось. С новой решимостью он устремился вверх по склону. Теперь он оказался близко к основанию башни и испытал небольшое потрясение, увидев что дверь внизу открыта.

Он ступил внутрь, и темнота сразу же окутала его как одеяло. Он нашаривал ногой ступеньки и прокладывал путь между стержнем винтовой лестницы и стеной. Теперь во мраке, при слабом свете, падающем через щель, ему казалось, что лестница не имеет конца. Затем, когда его голова поднялась до бледного мерцания четвертого окна, он разглядел бесформенную черноту, распростёртую на ступеньках. С внезапной ужасной уверенностью, что он пришёл сюда именно для того, чтобы увидеть это, он сделал ещё несколько шагов и наклонился. Там лежал мертвый Крич. Поблизости от тела стояла пара галош. Когда мистер Меллилоу пошевелился, чтобы их поднять, что-то выкатилось ему под ноги. Это была белая шахматная ладья.

Полицейский хирург сообщил, что Крич мертв приблизительно с девяти часов. Было установлено, что в восемь пятьдесят он был у ворот, собираясь пойти играть в шахматы с мистером Меллилоу. И при свете дня оказались чётко видны отпечатки галош мистера Меллилоу, которые вели вниз от посыпанной гравием дорожки на противоположную сторону лужайки, мимо солнечных часов и рыбного пруда через сад и далее по влажной почве, пешеходному мосту и склону к Капризу. Это были глубокие следы, расположенные близко друг к другу, как у человека, который шёл с тяжелой ношей. Целая миля до Каприза, причём половина пути идёт в гору. Доктор оценивающе посмотрел на мистера Меллилоу.

— О да, — сказал мистер Меллилоу. — Я мог его донести. Это вопрос ловкости, а не силы. Видите ли, — он немного покраснел, — я не нестоящий джентльмен. Мой отец был мельником, и я провёл годы, таская мешки. Только я всегда любил книги, и поэтому мне удалось получить образование и заработать немного денег. Было бы глупо притворяться, что я не мог нести Крича. Но я, конечно, этого не делал.